Литовская инди-дива Алина Орлова покорила меломанов своей светлой психофолковой грустью. Сейчас она любимица публики и желанная гостья на различных клубных площадках. Позади запись дебютного альбома, восторженные отзывы в прессе, выступление на закрытии "Кинотавра", и съемки для Vogue. Но вся эта шумиха молодую артистку, скорее, утомляет. Утонченно-изломанная на сцене, она проста и непритязательна в общении. Сидя на диване, Алина курит самокрутки из вишневого табака, изредка отпивает кофе из фарфоровой чашки, а на вопросы отвечает легко и непосредственно, как обычная двадцатилетняя девушка, без высокомерия и всяких амбиций.
- Тебя часто сравнивают с Региной Спектор, Coco Rosie, Dresden Dolls... А как ты сама считаешь, кто из музыкантов на тебя повлиял?
- Так чтобы повлиял, я не знаю, потому что то, что я слушаю, отличается от того, что я делаю. У меня нет авторитетов. Может, я даже сама не замечаю этих влияний. Есть группы, которые мне очень нравятся. Но я не могу сказать, что хотела бы быть похожей на них. Потому что, если они уже есть, зачем быть такими же. Может быть, Cocteau Twins - это группа, которая всегда со мной была. Сейчас нравятся. The Knife, Radiohead, Nick Cave.
- Музыка для тебя увлечение, занятие для души или работа?
- Сейчас это больше работа, я живу за счет музыки. Но это интереснее, чем простая работа.
- Популярность - легкий способ потерять свое лицо. Ты не боишься популярности?
- Да, я думаю, что со мной так не случится... Я не хочу популярности и не стремлюсь к ней. Все проявления популярности никакого удовольствия мне не приносят. Я даже не знаю, что говорить в интервью. Мне особо нечего сказать, кроме того, что я говорю музыкой. Популярность помогает делать то, что тебе нравится. Например, ты хочешь какой-то оркестр на запись взять. Тебе это проще.
- Что тебя вдохновляет?
- Я думаю, это все постепенно происходит, я не верю в момент. Накапливается все, ты фиксируешь какие-то вещи, которые производят на тебя впечатление: какие-то происшествия, люди... Можно смотреть фильм, и там встретится какая-то фраза, и она будет первой фразой в песне. Потом от нее отходишь, и получается текст. У меня всегда сначала текст появляется, и он делает всю атмосферу песни.
- В российской музыке сильна поэтическая традиция: текст часто оказывается важнее музыки... У тебя так же?
- Музыка меня больше интересует, чем текст, но он возникает первым. В России все равно никто не понимает по-литовски. Когда языка не знаешь, появляется больше пространства, больше воздуха для слушателя, он больше в музыку углубляется.
- Знаешь ли ты, что твое творчество очень популярно среди лесбиянок?
- Что-то слышала, но особо не знаю.
- А как ты относишься к однополой любви?
- Да не знаю... положительно я ко всем отношусь. Все нормальные люди...
- А к однополым бракам?
- Нормально. Но браки - это вообще смешно. Брак это не так важно. Вообще, если люди вместе живут и им хорошо, то они могут и не жениться. Что хотят, могут делать.
Я бы не запрещала однополые браки. Каждый может жить, как хочет, но мне не нравятся все эти плакаты, заявления, протесты... - демонстрация мне не нравится.
- Если бы тебе предложили сыграть на гей-параде, ты бы согласилась?
- Нет, наверно, это было бы слишком "за". Я стараюсь такого не делать. Если бы я была лесбиянкой, я бы сыграла, а так мне "пофиг".
- Как ты оцениваешь роль женщин в искусстве и, в частности, в музыке?
- Сейчас много девочек поет. Если включить радио, везде будет очень много женского вокала. Я не разделяю музыку на мужскую и женскую. Я не знаю, что это такое. Я себя не чувствую ни женщиной, ни мужчиной. Сейчас, я думаю, все смешалось: есть мужчины, которые поют совершенно, как женщины... И женщины, которые поют, как мужчины.
- Кем из женщин в искусстве ты восхищаешься?
- Я, например, очень люблю вокал Элизабет Фрейзер из Cocteau Twins. Она пишет тексты, которые не понимает почти никто, то есть у нее такой свой язык...
