Английская писательница Сара Уотерс известна читательской аудитории всего мира. В первую очередь - лесбийской, поскольку именно она взялась развивать эту тему, помещая ее в непривычный на первый взгляд временной антураж. Уотерс хорошо ее понимает, поскольку сама является открытой лесбиянкой. Но рассматривает сквозь временной пласт.

В 1998 году из печати вышел ее первый бестселлер "Tipping the Velvet", который не так давно был переведен на русский язык, получив название "Бархатные коготки". В нем рассказывалось о жизни лесбиянок времен Викторианской эпохи.

С тех пор Уотерс, получившая докторскую степень в области английской литературы в Университете Лондона, продолжала завоевывать читателя книгами, где четко прослеживались лесбийские сюжеты времен королевы Виктории. А затем вернулась в 20-й век: ее роман "Ночной дозор" повествовал о послевоенной Англии. И в нем тоже рассказывалось о лесбиянках.

Этот же период 42-летняя Уотерс исследует и в своей новой книге, "The Little Stranger" ("Маленький незнакомец"), где... нет гей-темы. По мнению обозревателя газеты Wall Street Journal, именно это поможет завоевать Саре широкую американскую публику. Не потому, что американцы боялись читать ее романы гомосексуальной направленности, а потому, что здесь таким присваивается особый рейтинг, что автоматически делает их менее доступными.

В очередной книге Уотерс рассказывается о сельском враче, который становится вхож в принадлежащую к старинному дворянскому роду семью, живущую в родовом поместье, населенном призраками.

Wall Street Journal: Как у вас появилась идея написать книгу о привидениях?

Сара Уотерс: Я не планировала писать мистику, но мне хотелось рассказать о разрушающемся загородном доме, в котором пытаются выжить его владельцы. После этого я задумалась: "Какой сюжет мне развить, чтобы как можно лучше рассказать о классовом расслоении общества в тот период?" И мне показалось, что роман о доме с привидениями будет самым удачным решением.

(По-английски этот жанр так и называется: "haunted house", т.е. "дом, населенный привидениями". - прим. Lesbi.Ru).

WSJ: Как вы думаете, когда этот жанр достиг своего пика?

Уотерс: Скорее всего, это произошло в так называемую "эдвардианскую эпоху" - в первой трети прошлого столетия. Тогда писали свои книги лучшие авторы мистической беллетристики. Возможно, это как-то связано с тем, что незадолго до этого отгремела Первая мировая война. Из-за нее очень многие потеряли близких и любимых людей, поэтому идея призраков в ту пору была очень популярна.

WSJ: Когда читаешь эту книгу, создается впечатление, что именно в те времена она и была написана. Но почему ее герои постоянно в чем-то клянутся?

Уотерс: Можно было не учитывать этого при написании романа, но если вы внимательно изучите письма и дневники людей того времени, вы обнаружите, что они постоянно приносят клятвы.

WSJ: Самые безумные литературные пассажи в этой книге - описания самого дома. Вы считаете себя "человеком дома"?

Уотерс: Да. И я всегда такой была - еще со времен детства. Мы жили в совершенно обыкновенных домах, но меня всегда привлекали большие старинные здания. Когда я выросла, я всегда с удовольствием посещала деревенские дома и загородные усадьбы. Мне кажется, что каждый дом обладает индивидуальностью и хранит тайную информацию о людях, которые в них живут.

WSJ: Дом, в котором вы сами живете, похож на них?

Уотерс: Я живу в южном Лондоне в старинном доме, который был построен в 1790-е годы, вокруг него - целая площадь таких же зданий. Мы с моей партнершей как-то раз изучали результаты переписи населения и пришли к выводу, что 100 лет тому назад здесь жило человек 8-10. Тетя и племянница, которым принадлежал дом, а еще - сапожник со своей семьей, который снимал квартиру в две комнаты. Сапожным делом он занимался тут же, под навесом в саду.

WSJ: И вы ощущаете, что дух этих людей по-прежнему остался здесь?

Уотерс: Мой интерес к тому, кто раньше жил в этом доме, носит, скорее, интеллектуальный характер. Но мне нравится идея о том, что в соседних домах могут обитать призраки прошлого. Идея написать роман в жанре "дом с привидениями" периодически возникала у писателей, которые представляли самые разные времена и культуры. Думаю, что больше всего в этом меня привлекает то, как призраки общаются с людьми, и то, какую власть они имеют над нашим воображением. Наверное, это - часть человеческой природы, которая противится тому, что мы не бессмертны. И еще нам нравится углубляться в прошлое. Потому что неспособность думать о прошлом превращает жизнь в бессмыслицу.

WSJ: Книга, в которой нет ни одного лесбийского персонажа, может поспособствовать вашей популярности у более широкой аудитории.

Уотерс: Это не та причина, по которой я написала такую книгу. Но... это действительно может привлечь к моему творчеству больше читателей, особенно в США. Здесь, в Англии, моим книгам не присваивают высокий рейтинг, несмотря на лесбийский сюжет, но в Америке именно так и происходит. Меня по-прежнему считают лесбийской писательницей. С этой книгой я смогу найти новых читателей. Конечно, это волнующий момент, но какая-то часть меня очень хочет, чтобы своего читателя я нашла и со своими лесбийскими романами.