Две мамы и третий лишний

Ирис и Эмма живут в Нидерландах и состоят в законном браке. Полтора года назад в их семье появился сын Свен. Счастье молодых мам не знало границ! Но тут вмешались непредвиденные обстоятельства. Биологический отец мальчика, в котором женщины видели лишь донора, вдруг стал проявлять отцовские чувства.

Ирис (учительница, 33 года) с детства знала, что хочет стать мамой. "В юности я встречалась с парнями. Но мои связи длились недолго, я быстро разочаровывалась. А встретив Эмму вскоре поняла, что она и есть моя судьба. Но при этом я по-прежнему мечтала о большой семье".

Эмма (пиар-менеджер, 35 лет): "Раньше я никогда не думала о материнстве, хотя и любила детей. Правда, не младенцев, а тех, кто постарше. Поэтому мы решили, что рожать будет Ирис. А Свен сразу стал для меня родным!"

Поиск донора оказался задачей нелёгкой. Проще всего было бы обратиться в банк донорской спермы, но женщины не желали полагаться на случай: они хотели сознательно выбрать отца своего сына или дочери. К примеру, они искали мужчину, который внешне хоть немного походил бы на Эмму - тогда и ребёнок, возможно, будет похож на обеих мам, а не только на биологическую. А главное, их избраннику надлежало быть человеком умным, образованным, общительным, обладающим сильным характером и чувством юмора. В общем, от донора требовалось передать малышу хорошие гены. А что потом? Потом ему полагалось вежливо удалиться. И лишь изредка получать фотографии ребёнка и общую информацию о его здоровье, развитии, образовании и пр. Не принимать участия в его воспитании и не видеться с ним. Таковы были условия Ирис и Эммы. Донорство, но не отцовство. Человек делает доброе дело и оставляет после себя достойное потомство, ничего не получая взамен и не обременяя себя никакими финансовыми и прочими обязательствами.

Ирис и Эмма вспомнили обо всех друзьях и знакомых, выбрали среди них подходящих кандидатов и обратились к ним со своей необычной просьбой. К сожалению, все отказались. Женщины несколько понизили платку требований, расширив круг избранников, но и тут получили отказ. И тогда они разместили объявление в интернете и после нескольких "интервью" наконец выбрали донора.

Ирис: "Леннарт оказался геем. Это в принципе не имело для нас значения, но всё же помогло лучше понять друг друга. Сначала Леннарт показался нам скованным и суховатым, но по ходу общения всё больше располагал к себе. И наши условия его в целом устроили. Мы скрепили наш договор у нотариуса. После этого нам предстояло решить, какую использовать сперму: свежую или замороженную. Выбрали первое - это повышало шансы на успех. Позже мы пожалели об этом выборе. В случае замораживания спермы наше общение с Леннартом длилось бы недолго, мы бы поблагодарили его - и распрощались. А так мы в течение полугода постоянно находились с ним в контакте - ведь я забеременела лишь с шестой попытки. И он, наверно, всё это время часто думал о будущем ребёнке. Мы делились с ним разочарованиями и радостями. Например, позвонили, узнав, что будет мальчик. Мы и не подозревали, что в нем постепенно пробуждаются отцовские чувства. К тому же оказалось, что донорство свежей спермы даёт мужчине преимущества, если потом он захочет претендовать на контакт с ребенком".

Эмма: "Когда Свен появился на свет, и Леннарт захотел прийти, мы абсолютно не возражали. Напротив - нам так хотелось поделиться нашим счастьем! Потом он часто навещал малыша, приносил подарки. Предлагал посидеть с ним, чтобы мы отдохнули. И мы соглашались. Мы были так благодарны ему! Но в какой-то момент, когда эйфория и утомление первых месяцев отступили, осознали, что зашли слишком далеко. Мы уже не могли указать Леннарту на дверь. А он захотел брать Свена к себе на выходные. Более того - собирается обратиться в суд, чтобы узаконить отцовство. Мы очень нервничаем, хотя я сразу усыновила Свена после его рождения. Ирис и я - его родители. Но что решит суд?"

Если бы Свен родился после 1 апреля 2014 года, Эмме не нужно было бы его усыновлять. Достаточно было бы признать его своим ребёнком. А если бы пара использовала сперму анонимного донора, то и это не понадобилось бы. Как супруга биологической матери, Эмма автоматически стала бы второй мамой. Новый закон приравнял права гомосексуальных и гетеросексуальных родителей. Для лесбийских пар это означает следующее.

Если женщины состоят в зарегистрированном браке и выбирают анонимное донорство, то после рождения ребёнка обе автоматически становятся родителями. Если же они не оформили брак или прибегли к услугам знакомого донора, то и здесь проблем не будет. Вторая мать пишет заявление в муниципалитет и тем самым приобретает материнские права. Но что если донор будет претендовать на отцовство? Он, скорее всего, ничего не добьётся: согласно нидерландскому законодательству, дети могут иметь не более двух родителей. И на общение с ребёнком до достижения им 16 лет - без согласия на то матерей - донор не имеет права. Однако есть исключения. Если донор хочет видеть своего ребёнка на основании того, что фактически его знает и привязался к нему, суд может пойти ему навстречу.

На сегодняшний день около 30 тысяч нидерландских детей воспитываются в однополых семьях. Некоторые лесбийские пары сознательно привлекают биологического отца к воспитанию ребёнка. Большинство же полностью его от этого отстраняет - на что тот, разумеется, соглашается заранее. Но случается такое, что потом он вдруг начинает ощущать себя папой. И идёт в суд. Таких случаев в Голландии с каждым годом всё больше.

Года два назад Леннарт (31 год, программист) не поверил бы, что его жизнь может столь радикально измениться. Он постоянно думает о сыне, не может дождаться встречи с ним. А ведь отцом он стал случайно!

Леннарт: "Как-то вечером от нечего делать просматривал объявления в интернете и увидел обращение Ирис и Эммы. Потом забыл о нём. А три месяца спустя снова на него наткнулся. Значит, до сих пор никого не нашли... Оказалось, что девушки живут недалеко от меня. И я вдруг решил откликнуться: почему бы не помочь? Но после первого разговора с ними ушёл злой. Они подвергли меня настоящему допросу. Расспрашивали о моих родителях, школьных оценках, увлечениях, амбициях. Изложили свои требования, которые меня, мягко говоря, не устраивали. Например, видеться с ребёнком мне не полагалось вовсе. Конечно, я понимал, что я - всего лишь донор. Но всё-таки...

В итоге мы договорились, что возьмём время на раздумья. Я уже решил было отказаться от этой затеи, как вдруг позвонила Ирис и сообщила, что я произвел на них хорошее впечатление. И что они уже долго ищут донора. Рассказала о том, как их друзья - один за другим - отказывались, и как тяжело они это переживали. Такая откровенность меня тронула, и я решил, что не стоит судить их слишком строго. Наша вторая встреча была более раскованной. Я подумал так: они - интеллигентные, доброжелательные женщины. Со временем мы узнаем друг друга лучше и придём к оптимальным для всех нас соглашениям.

Ирис и Эмма хотели, чтобы для начала я прошел полный медицинский осмотр. Зачем? Ведь я никогда ничем не болел. Тем менее я согласился, хотя снова задумался: во что я ввязался? Исследования подтвердили моё отменное здоровье. Сообщил об этом подругам, и те так обрадовались, что меня это снова тронуло. Да и отступать уже было поздно. Теперь примерно раз в месяц я приносил им свою сперму. Ирис вводила её себе сама. По их настоянию я отказался от алкоголя и ел только здоровую пищу. Надеялся, что этот период продлится недолго, но Ирис не удавалось забеременеть семь месяцев. А когда, наконец, получилось, они ликовали - и я вместе с ними.

Позже я узнал, что будет мальчик. Неудачи и радости сблизили нас. Эмма позвонила мне, когда у Ирис начались схватки. Я хотел тут же придти, но мне не разрешили присутствовать при родах. Зато потом я мог навещать Свена почти без ограничений - казалось, подруги забыли о своих прежних требованиях. Похоже, они просто очень устали, не высыпались. Я давал Свену бутылочку, менял подгузники. Гулял с ним, учил слову "папа". Я виделся с ним чаще, чем со своим парнем! Но тот, к счастью, понимал меня и поддерживал. А между тем мальчик всё больше становился похожим на меня. Мне очень хотелось показать его моим родителям, но когда я спросил об этом женщин, те вдруг возмутились. Ни в коем случае! И вообще, попросили меня больше не приходить. Я, конечно, не согласился и пытался договориться с ними. В конце концов, я хорошо к ним относился и вовсе не посягал на их права. Почему бы нам не воспитывать сына вместе? Но они не хотели меня слушать, и тогда я обратился в суд.

Адвокат говорит, что я могу рассчитывать на благоприятный исход: скорее всего, судья установит режим моего общения с ребёнком. Пусть изначально я как донор не мог на это рассчитывать. Но сейчас, согласно юридическим понятиям, у меня со Свеном сложились родственные отношения. И это меняет дело. Вот только официально отцом меня скорее всего не признают. Жаль... А, впрочем, не так уж важно. Свен уже сейчас понимает, что он мой сын.

Поделиться линком

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+